На чердаке самой высокой башни, под конусовидным куполом находился круглый зал. В нём было море картин, скатанных ковров, кувшинов с засохшими цветами, колб с разноцветными жидкостями, несколько стеклянных приборов, в которых круглосуточно варились какие-то непонятные пойла... В углу стоял мольберт, холст на котором был небрежно исписан акварелью и демонстрировал что-то лёгкое и весеннее, сюрреалистичное. В противоположном углу ютилась арфа, прислолённая к огромному органу, чьи трубы почти касались потолка. Кровать у стены было почти не видно - её, как балдахин, завешивали метры тяжёлых ярких шелков, привезённых когда-то из восточных стран. Здесь же стоял высокий, почти в человеческий рост кальян с мохнатой трубкой, из которой тянулась тонкая струйка ароматного дыма.
Мартин сидел за столом из красного дерева у единственного в зале окна и что-то быстро писал на смятом листке бумаги. Над ним с потолка свешивалась удивительная люстра, состоящая из восьмисот восьмидесяти девяти отражающих пластин и семи лампочек. Блики от каждого дуновения ветерка прыгали перед глазами, создавали иллюзию движения.
Мариэль каждую минуту оглядывался на дверь. Раньше к нему постоянно заходили гости: клиенты, нанятые помощники, родственники, друзья, да и просто любопытные. Сейчас за дверью стояла тишина, которая вгоняла его в тоску...